Светка готовилась к сессии. Хорошо, что все соседки по комнате в общежитии разъехались, и она может позаниматься одна в тишине. А то будет, как всегда: шум, гам, сборы на свидание, дай утюг, можно, я у тебя юбку возьму. Будто не учиться поступили, а замуж выйти. Ругалась она уже с соседками не раз. И просила комендантшу расселить, но варианты предлагались еще хуже. Поэтому Светка смирилась и когда садилась заниматься, просто затыкала уши ватой или уходила в коридор, пока в комнате все не угомоняться.
А сейчас — тишина. Хорошо. И выспалась, и позаниматься можно спокойно. Согрела чайник, сделала бутерброд и решила: вот сейчас в тишине чай выпью и достану книги. Но не удержалась, просто так скучно сидеть в окно смотреть, открыла «Юность» и пролистала до раздела поэзии. Светка любила стихи, особенно про чувства и любовь. Она ведь тоже живая. Занятия занятиями, но любви хотелось. Но такой, настоящей. А не как у соседок: танцы, короткая юбка, синие тени, красные губы, поцелуй после медляка, два свидания, а потом слезы. А через неделю все снова.
Светика не заметила, как прочитала журнал, минут сорок, проживая и чувствуя каждое слово, каждое сравнение. Вздохнула, посмотрев в окно. Допила из чашки остывший чай. Это ж надо, как люди могут писать о любви. Получается, не только писать, а и чувствовать все это! Она еще раз прошептала последнюю строчку и вздрогнула от стука в дверь.
— Да, — сердито сказала Света и закрыла журнал. А потом еще отодвинула от себя.
— Прости меня, Света, — в комнату заглянул одногруппник. — Ты одна? Уехали соседки твои беспутные?
— Да, — еще чуть сердясь, что ее прервали в такой момент, сказала Света. — Что хотел-то, Виталик?
— Да, хотел спросить тебя про конспекты, — мялся он в дверях, явно ожидая, что его пригласят зайти.
— Виталик, я сама сейчас по ним готовиться буду, — пожала плечами Света. — Ты ж ответственный, все записывал на занятиях. Я видела, — она посмотрела на сутулого Виталька в клетчатой рубашке, да… пронеслось в голове, он поди, тоже про любовь думает. А может, и мечтает о ней даже, — или пропустил что-то?
— Свет, — он словно решился на что-то и шагнул в комнату, — поговорить с тобой хотел.
«Ну вот, — подумала Света, — заниматься хотела, а теперь разговоры. Видимо, еще по душам разговоры будут».
— Виталик, я заниматься хотела… — начала было она, но Виталик уже отодвинул стул и сел рядом.
От него пахнуло потом. Света вздохнула и опустила взгляд. Большие руки, чуть обтрепанные манжеты рубашки, явно туговаты для такого широкого запястья. Но Виталик почему-то всегда застегивал все пуговки на рубашках, даже самую верхнюю, даже если был без галстука. Смотрелось это смешно, и Света, когда замечала засупоненного Виталика, думала, что ему наверняка душно и тесно в этих рубашках.
— Знаешь, — он собрался, но было видно, что волновался и поэтому теребил все, что попадало под руку. Подтянул к себе журнал, отодвинул, стал махрить страницы, заминая их.
— Это чужой журнал, — Света не могла смотреть, как ее новый, еще не прочитанный журнал превращается в потрепанный и пахнущий чужим, — отдай и не мни его, — она выдернула «Юность» и нежно разгладила странички. Встала и спрятала его на полку, за книги. Теперь не дотянется.
— Хорошо, что чужой, — странно сказал Виталик, — вот ты мне за это и нравишься, что глупостей не читаешь.
Света повернулась и посмотрела в затылок Виталика. Волосы не мытые. И редкие, безжалостно подумала она.
— Я вот знаешь, — продолжил Виталик, — что подумал. Ты хорошая.
— Спасибо, — она дернула правой бровью, но сдержалась, чтобы не сказать что-то язвительное.
Она подошла к столу, но не села, стояла, чтобы показать Виталику, что не настроена на долгий разговор.
— Давно хотел с тобой поговорить, но все не решался, — продолжил он, не глядя на нее.
Внутри у Светы затряслось раздражение, как плохое желе в столовой, еще слабое, жидкое, но с каждым колебанием превращаясь я холодную ярость. Ее оторвали от стихов, от занятий и от тишины в комнате. И теперь уже полчаса ходят вокруг да около, и никак не могут сказать что надо!
— Так, — она постаралась не выпустить раздражение, — Виталик, у меня мало времени и много дел на сегодня. Давай ближе к делу, — но потом не выдержала, — полчаса уже никак не разродишься. Что надо?
— Ты хорошая, — монотонно повторил Виталик. — Я вот чего пришел. Жениться хочу, — медленно и без эмоций говорил Виталик, не обращая внимание на Свету.
— Я рада за тебя, — сухо сказала Света.
— Но, — не обращая внимание на ее слова, продолжил он. — Понимаешь, хорошую жену найти сложно. Особенно такую, что согласиться поехать со мной в небольшой город.
— Ну, — едва сдерживаясь, подтолкнула его Света.
— Ты же понимаешь, что такие, как твои соседки, мечтают выскочить замуж здесь, в большом городе. Вертихвостки, в общем. Кому только вот они нужны-то? Мозгов нет, — пренебрежительно усмехнулся он. — Поматросят их и бросят. Будут потом по общагам жить, безотцовщин воспитывать. Я вот не такой. Я надежный.
Света не выдержала и с грохотов отодвинула стул, пытаясь прервать его монолог.
— Я не брошу хорошую жену.
— И какая, по-твоему, хорошая жена? — Света села рядом и посмотрела ему в глаза.
— Хорошая жена, — обрадовался Виталик, что его понимают, — ну, — тут же замялся он. — хорошая. Нестрашная. Не вертихвостка. Простая и скромная, как ты.
Света поджала губы.
«Спасибо, — подумала она, — я, значит, хорошая, по его мнению. Я рада. Очень рада»
— А вот умная жена мне не нужна, — сказал он. — Ученая какая-нибудь, не нужна.
— То есть дура нужна? — хмыкнула Света.
— Умная не нужна, — повторил Виталик. — Мне надо, чтобы жена детей рожала, понимаешь?
Света кивнула. Она, конечно, это понимала. Только не понимала, при чем тут она.
— Надо, чтобы она дом содержала, есть готовила. Борщ варила, как я люблю. Заготовки делала. Пироги умела печь. И меня встречала, — он посмотрел Свете в глаза и улыбнулся, — с тапочками в зубах у порога встречала. Как моя мама батю встречает.
— Повезло твоему бате?
— Да, — согласился Виталик радостно. — И мамке повезло. Батя хороший, не бьет ее. Почти. Ну если она понимает, как надо себя вести. По началу батя говорил, было несколько раз, а сейчас хорошо все.
не так давно была на мастер классе своего учителя Леонида Юзефовича:
— Отлично! — не выдержала Света и вскочила, заходила по комнате. — Очень интересная твоя семейная история, Виталик. Только я вот тут при чем? Давай, ты мне как-нибудь потом ее дорасскажешь это.
— Сядь, — монотонно сказал Виталик. — Я подумал и решил, что ты мне подходишь. Ты и внешне, ну не красавица, конечно. Но мне красавица и не нужна. От них проблемы одни, и они дуры, чаще всего, вон, как твоя соседка Верка. Не слишком умная. Глупости всякие не читаешь. Спокойная. Одеваешься прилично. И сама приехала из небольшого городка, значит, знаешь, как правильно жить, — он посмотрел на нее. — Выходи за меня.
Света остановилась, будто врезавшись в стену.
— А-а-а, — протянула она. — Бить, значит, меня не будешь, если я с тапочками встречать тебя в зубах буду? — с едва уловимым злорадством спросила она.
— Нет, — искренне сказал Виталик.
— А книги можно будет мне читать? — уточнила Света.
— Ну, если все сделано по дому, то перед сном можно немного, — задумался Виталик. — Ну читай, конечно, — расщедрился он, — эти ваши бабские романы. Читай. Но без глупостей.
— Хорошо, — сказала Света. — Хорошо.
— Значит. Ты согласна, — встал Виталик и протянул руки к ней.
— Зачем это? — Отклонилась Света.
— Ты невеста моя, — сказал Виталик, — тебя поцеловать можно.
Света сделала шаг назад, с шумом втянула воздух и крикнула:
— Вон отсюда, идиот! Вот! Никогда не подходи ко мне! И даже не смотри в мою сторону! Я стихи люблю и книги читать! И я умная! Я в аспирантуру собираюсь! Понятно?
Виталик ошеломленно посмотрел на нее, тяжело вздохнул и сказал:
— Дура, — и вышел из комнаты.
Через месяц он женился на девушке из параллельной группы. Со Светой он больше никогда не здоровался и отворачивался при встрече. А Света вышла замуж через год и поступила в аспирантуру. Муж был похож на нее, любил книги, журнал «Юность» и тапочки в зубах приносить не требовал.
Галина Шестакова