— А вот и ваш автобус, давайте прощаться!
Лёха обнял брата Сашу, потом его жену, а потом племянников Пашу и Петю. Большой автобус подъехал к остановке покачиваясь и переваливаясь, и поглотил в свое нутро дорогих гостей Алехи Клюквина.
В последнее время они и вправду стали для Лехи дороговаты, и финансовом выражении, и в моральном, и физическом. Брат жил в городе, и как он сам говорил, много и тяжело работал, чтобы обеспечить семью. В родную деревню приезжал отдыхать, так же нуждались в отдыхе и его жена с детьми. Жена уставала в каком-то отделе, дети в школе, поэтому в деревне они дружно ели, спали и ходили на речку купаться.
Пока Любовь Андреевна была помоложе, проблем не наблюдалось, она и готовила, и убирала за всеми.
Но с каждым прожитым годом, здоровья у пожилой женщины, явно не прибавлялось, а убывало. То давление подскакивало, то ломило руки, ноги, то слабость накатывала, да так, что с постели не подняться.
А отдыхающий состав как-то не хотел понимать, что Любовь Андреевна не железная, и в свои семьдесят не может обстирывать, кормить, и поить большую семью.
Гелька, жена брата, совершенно не умела готовить, и отчаянно отбрыкивалась от кастрюль, растопырив пальцы с ярким маникюром.
— Но ты же чем-то кормишь своих детей — удивлялся Лёха, на скорую руку жаря картошку после работы — могла бы и приготовить ужин.
— Так надоела эта кухня, дай мне хотя бы в гостях отдохнуть — Геля раздраженно откидывала ложку и уходила обиженно в спальню, где высказывала мужу недовольство.
— Ну что вы, потерпеть не можете — обижался Сашка на старшего брата и мать — мы же ненадолго, поживем недельки две всего.
Леша терпел из последних сил, но корова, теленок на откорм, шесть овечек, и десяток кур, терпеть не хотели. Они каждое утро встречали хозяина мычанием, блеянием и кудахтанием, требуя корма и воды.
Нужно было доить, кормить, выгонять их на выпас, а потом убирать хлев, ворочая вилами мокрую солому.
Он уезжал на работу, закончив дома дела, и приготовив завтрак, возвращался вечером снова к тому же, уборке, готовке и мычащим коровам.
Сашка с Гелей не хотели понимать, что Алексей тоже устаёт, и хочет отдыхать, и он не обслуживающий персонал из дома отдыха.
Он перекрестил уезжающий автобус, чтобы наверняка, чтобы не вздумали вернуться обратно. Раньше, когда у Сашки был автомобиль, они приезжали чаще и уезжали, набив багажник деревенскими гостинцами.
Но пожилая иномарка требовала ремонта, запчасти оказались дорогими, и машину продали. И в этом году, семья брата уезжала, загруженная пакетами с мясом, и Геля чуть не плакала, вспоминая масло и сметану, что пришлось оставить в холодильнике.
Леха смотрел вслед автобусу пока тот не скрылся за поворотом, и поехал в сторону родной Сидоровки. Но резко нажал на тормоз, краем глаз заметив худенькую фигурку на скамейке под навесом.
— Эй, тебя подвезти?
Смуглая девушка перекинула через плечо сумку, подбежала к автомобилю и молча села рядом с водителем.
Они проехали километров пять, почти половину дороги до дома, а девушка всё сидела вцепившись в свою сумку, и смотрела невидящими глазами вперёд.
— А ты к кому едешь, я своих деревенских всех знаю, подвезу прямо к дому.
— Ни к кому — буркнула худышка и отвернулась в сторону, дернув костлявыми плечами.
— Не понял!
— А что тут непонятного, сидела, никому не мешала, а тут ты — садись, поехали, вот я и села.
— Снова не понял, а чего ты там высиживала на остановке, цыплят что ли?
— Тебе всё с самого начала рассказывать, или сухие факты устроят?
— Можно и фактами, главное, не ври!
— Факты таковы, отец умер, мачеха выгнала из квартиры.
— А квартира чья?
— Ее!
— Понял, не дурак! Что дальше делать собираешься?
— Не знаю, сидела, думала что можно броситься под поезд, но до станции ехать далеко и не на чем. На автобус у меня нет денег.
— Делааа — протянул Леха и почесал левой рукой голову — а на остановке как ты оказалась?
— Вышла из дома, смотрю автобус едет, села, уехала. А потом вышла на вашей остановке и посчитала деньги оставшиеся. Даже на пирожок с чаем не хватает, оказывается. А я так есть хочу! У тебя нет еды случайно?
— Дома есть, а здесь вот, только это — Леха достал бутылку воды и протянул девчонке — пей, если хочешь!
Костлявая жадно присосалась к бутылке, и выдула пол литровую бутылку одним махом.
— Спасибо!
Она покрутила в руках бутылку, и стала опускать боковое стекло, намереваясь выкинуть ненужный мусор.
— Положи сюда!
Леша забрал у неё бутылку и кинул под ноги — в поле дворников нет, за тобой мусор собирать!
Девчонка фыркнула, но опустила стекло и надула розовые губки бантиком.
— Слушай, а ты умеешь уколы ставить?
Лешу осенила гениальная мысль, а что если забрать эту сиротинушку на время к себе? Какой-никакой человечек будет рядом с мамой, хоть скорую помощь вызовет, когда нужно.
— Хотя бы внутримышечные?
За последний год Леха приучился делать уколы матери не хуже квалифицированных медсестёр.
— Нет!
— Плохо, а готовить умеешь?
— Суп, кашу могу сварить, картошку пожарить.
— Уже неплохо, поехали ко мне, у меня мама болеет часто. Нужна женщина, чтобы присматривать за ней, помогать по дому и вообще…
— Я горшок за ней выносить не буду!
— И не нужно , она сама ещё ходит неплохо, твоя задача быть рядом и приглядывать.
— А жена твоя чем занимается, почему она за ней не смотрит?
— Неженатый я — Лёха недовольно буркнул в сторону девчонки, вот ещё, отчитываться приходится перед всякими.
— Да — удивилась худышка — ты же старый уже, чего не женился?
— Во-первых я не старый, мне всего сорок лет, во-вторых, не твоё это дело, понятно?
— Понятно — протянула, насупившись девчонка — а приставать ко мне не будешь, раз жены нет?
— Не интересен мне костлявый, суповой набор, да и по возрасту ты мне в дочери годишься.
— Ничего не костлявая я, — обиделась шкелетина — у меня модельная внешность, и параметры 90-60-90.
— Чего, какие 90?
Леха с удивлением оглядел те места где должны бы быть эти самые 90, они были больше похожи на впадины, чем на выпуклости.
— Не совсем 90, чуть меньше — призналась девчонка краснея — зато знаешь, как парни за мной бегают.
— Вот парни пусть и бегают, а мне нужно, чтобы ты по дому шуршала, и за мамой приглядывала. Поселишься в комнату рядом с ней, кушать будешь то, что приготовишь для всех, понятно?
— Ладно — протянула без всякого энтузиазма девчонка, готовить и убирать ей конечно, не хотелось. Но выбора пока не было, и денег тоже, и она покорилась судьбе. Не ночевать же на остановке, голодной и несчастной, брошенной всеми.
— Кстати, а сколько тебе лет, документы имеются? Если ты несовершеннолетняя, сдам участковому, ещё не хватало мне проблем с малолетками.
— Восемнадцать исполнилось недавно, вот посмотри паспорт, — девчонка приподняла плечи, стараясь казаться выше, и вздернула конопатый носик.
— Волохова Диана Валерьевна, год рождения — Леха просмотрел паспорт, задержавшись взглядом на странице с пропиской — не выписала она тебя?
— Не успела — и Диана отвернулась к окну, наверное, чтобы Леха не заметил ее слёз.
— Ладно, разберемся потом, а пока поехали ко мне!
Но разборки оказались непростыми, сперва Любовь Андреевна наотрез отказалась впускать в дом чужую девушку. Она успела накричать на сына, что он с ума сошел, если подбирает на дороге всяких, и на Диану за то, что села в машину к чужому мужику.
Но материнское сердце растаяло, узнав историю круглой сироты, которую злая мачеха выгнала из дома. И Диану поселили в комнате, которую на городской манер называли гостиной, там обычно жили приехавшие, гости-гостиная, что тут непонятного.
Лёха каждый день уезжал на работу, а Диана, под чутким руководством старушки, пахала как рабыня Изаура на плантациях.
Во всяком случае, ей так казалось, целый день крутиться на хозяйстве было не легко, подмети, постирай, свари. Но еду и жилье нужно отрабатывать, иначе могут увезти обратно на остановку, посадить под навес и рукой помахать на прощание. И Диана терпела, денег у нее не было, поэтому выбирать не приходилось, не выгоняют, уже хорошо.
Любовь Андреевна первые два-три дня присматривалась к девчонке, и хмыкала, когда видела оплошности. Но через неделю они стали неразлучной парочкой, и Диана назвала пожилую женщину бабушкой. И взгрустнула, вспомнив родную бабулю, которая умерла год назад, но рассказывать ничего о ней не захотела.
Она вообще не любила говорить о своей семье, лишь вскользь упомянула, что мамы не стало, когда она ещё была маленькой.
Любовь Андреевна всплакнула, вспомнив своё сиротское детство, и не стала теребить девчонку, расспрашивать подробности.
Лехе же не давали покоя ее мачеха, и то, как жестоко она поступила с падчерицей, ему захотелось посмотреть в глаза этой бессовестной женщине. У него не было своих детей, но он понимал, как плохо сейчас Диане, осиротевшей и преданной.
Когда-то совсем молодым, он в течении года умудрился жениться и развестись с бывшей одноклассницей. А потом как-то не сложилась личная жизнь, не нашлась женщина, с которой захотелось бы всегда быть рядом. И нарожать с ней сопливых детишек, чтобы в доме стоял дым коромыслом от их визга и писка.
Он хорошо запомнил адрес на паспорте Дианы, и однажды не выдержал, завернул по дороге с работы в сторону соседнего городка. Оттуда была родом Диана, если верить ее документам, и сама она несколько раз говорила, что жила в Шемянске.
Дверь ему открыла миловидная женщина, сразу, без лишних расспросов, словно ждала именно Алексея.
— Вы ее нашли?
Она была очень похожа на Диану, смугленькая и худенькая, и с вечно тревожными глазами.
— Кого?
— Извините, я подумала что вы из полиции, я им звоню, звоню.
— В полицию звоните?
— Да, понимаете, у меня дочь пропала, она взрослая, и никто не хочет искать ее. Говорят, что нагуляется, вернется, а она даже телефон дома оставила.
— Диана?
— Вы ее знаете?
Женщина встрепенулась, услышав имя, и вцепилась в дверной косяк, чтобы не упасть.
— Знаю немного, а вы ее мачеха?
— Почему мачеха?
Женщина побледнела, сквозь смуглую кожу проступила мертвенная синева.
— Понятно, что ничего непонятно, мы похоже так просто с вами не разберемся. Можно мне войти, нам нужно серьезно поговорить.
— Конечно, заходите — мачеха Дианы посторонилась, пропуская Алексея в квартиру, и руки у неё мелко затряслись.
Услышав рассказ, женщина на несколько минут окаменела, переваривая информацию, и с трудом заговорила:
— Она так и сказала, что я ее мачеха? Родную мать посмела назвать мачехой?
— Родную мать? Вы мама Дианы?
— Да, я ее мама, кстати, меня зовут Ирина, а вас как?
— Я Алексей, можете называть просто Лешей. И не расстраивайтесь вы так, не сердитесь на неё, ляпнула не подумав. А так-то девочка у вас такая хорошая, красавица и умница, по дому помогает, моя мама в ней души не чает.
— Хорошая говорите, красивая — женщина задумалась, уставив глаза куда-то далеко, за спину Лехи — конечно, теперь она ходит, разговаривает, ее не нужно с ложечки кормить.
— Почему теперь?
Вопрос был глупый, но Леха никогда не имел детей, и не знал всех особенностей воспитания.
— В восемь месяцев, после неудачной прививки, она заболела и перестала развиваться. Мои родители продали квартиру, чтобы возить ее в столицу, показывать лучшим врачам. Дорогие лекарства , лучшие массажисты, семнадцать лет адского труда, но мы слепили из неё человека. В прошлом году сперва умер папа, потом мама, мы остались одни, и вдруг Диану понесло. Девочка выросла, и захотела свободы, появились мальчики, сигареты, стали мы с ней ссориться. Неделю назад она накричала на меня и убежала из дома, сказала, что живёт в тюрьме, а я в ней надзиратель.
— А отец ее где?
— Ушел, как только узнал про болезнь, сказал, что не собирается жизнь тратить на инвалида.
— Как же так?
— А вот так, ушёл, пока я лежала в больнице с ребёнком, забрал свадебные подарки, сервиз и стиральную машину.
— Диана сказала, что он умер недавно, после этого мачеха, ой, извините, вы, ее выгнали.
— Может и умер, исчез, словно под землю провалился, ни алиментов, ни помощи от него не было. А недавно Диана меня обвинила в том, что без отца выросла. Сказала, что будь я умнее, отец ее жил бы с нами.
Лёха вытер пот со лба рукавом, он конечно, как мужчина не баловал свою маму нежностями, но даже у него, защемило сердце. Ему стало обидно за Ирину, и немного стыдно за себя, ведь он тоже иногда грубит, не выслушивает мамины жалобы на здоровье.
— Поехали к нам, посидите, поговорите с дочкой, разберетесь что к чему.
Но Ирина покачала головой:
— Нет, не поеду! Спасибо вам большое, я за дочь спокойна, нашлась, живёт у добрых людей. Но мне нужно побыть одной, подумать, что делать дальше с ней.
Они ещё долго сидели, разговаривали ни о чём, и Алексею так не хотелось уезжать, было до слез уютно и тепло, рядом с Ириной.
Расстались друзьями, обменялись телефонами и Ирина пообещала приехать на выходные. Познакомиться с Любовью Андреевной, поговорить с Дианой, и обязательно съездить с Алексеем на рыбалку. На озеро, за карасями, золотистыми такими, с ладонь величиной, самый раз для жарехи!
И лилий нарвать для Ирины, что над водой распускаются, белые, с розовыми прожилками.
Леша так и представлял, как дарит Ирочке лилии, а она улыбается и вечная тревога тает в ее темных глазах.
Он тоже улыбался всю дорогу, но домой зашёл хмурый, и с порога гаркнул Диане, уютно устроившейся перед телевизором:
— А ну-ка, иди сюда!
Любовь Андреевна выбежала первой, и сердцем почуяв угрозу, закрыла девчонку спиной:
— Ты чего это раскомандовался, пугаешь ребенка?
Диана побелела как мел, и спряталась за бабушкой, одним глазом выглядывая из-за ее плеча.
— Рассказывай! И не пытайся юлить, зараза малолетняя!
— Лёша, ты чего это?
— Ничего, мама, ты лучше садись и слушай!
Диана всхлипывала и растирала слезы и сопли по лицу, пока с трудом выдавила из себя правдивый рассказ.
Любовь Андреевна хмурилась и молчала, постукивая сжатым костлявым кулачком по колену, а потом поднялась и ушла в свою комнату.
— Бабушка!
Рванулась за ней Диана, но замерла, услышав от старушки грозное:
— Стоять!
Вернулась Любовь Андреевна со старым ремнем, зажатым в руке, молча подошла и задрала подол Диане.
— Ах, ты какая подлюга в моем доме окопалась! Сиротинушкой прикинулась она! А ты знаешь, что значит быть сиротой? Это когда тебя лупят по хребтине поленом! Это когда куском попрекают и спать укладывают возле порога, как собаку! Когда слезами горькими напиваешься, и тоской заедаешь!
Ремень свистел, стегая визжащую Диану по ногам, по рукам, по спине. Девчонка пыталась вырваться, но Леша крепко держал ее, и сам вздрагивал от каждого удара, вспоминая свои проделки. Этот ремень погулял и по его спине когда-то, за курево, за пиво, и за сворованные у соседа пять рублей.
— Ничего, Дианочка, терпи, ремень волшебный, вылечит твою дурь — посмеивался он, почесывая левой рукой плечо.
Там долго держался рубец от удара последнего, это когда Лёша с женой развелся, не пожив и года.
***
Ирину он привез на выходные, как и договаривались, мама с дочкой долго разговаривали в саду, поплакали вдвоем от души.
Любовь Андреевна тоже простила Диану, дурочку такую, она уже успела полюбить эту, вообще-то неплохую девчонку.
А когда любишь, и лупишь ремнем, и жалеешь одновременно, об этом она и с Ириной поговорила, и с Дианой. Чтобы не наделали глупостей мама с дочкой, и не осталось на сердце обиды друг на друга.
Пожилому человеку ни к чему такие проблемы в семье, а то что они скоро станут семьей, сомневаться не приходилось.
Что Алексей, что Ирина, дотронутся, будто нечаянно и краснеют как подростки, и улыбаются тайком. Ей-богу, любовь делает взрослых людей глупыми, они думают, что никто не видит, как их тянет магнитом каким-то друг к другу.
Поэтому Лёша и удивился, когда Диана его за рукав поймала и спросила прямо:
— Дядь Лёша, может мне тебя уже папой называть?
И улыбается хитро, прикрывая синяки длинным рукавом, прячет, не хочет маму расстраивать. И даже не в курсе, что Любовь Андреевна давно сама призналась Ирине, как отлупила названную внучку ремнем.
Алексей испугался, весь побагровел, стал заикаться:
— Кккаким пап, пап, папой?
— Римским, блин!
Диана обняла его, положила голову на грудь:
— Женись на маме, дядя Леша! Будешь моим отцом, братика или сестрёнку мне родите, вы же ещё молодые.
— Но у тебя же есть родной отец, — Алексей погладил ее по тощей спине, большая ладонь прошла по ребрам, как по клавишам.
— Откормить бы тебя надо — засмеялся он, похлопывая по этим клавишам — замуж как выдавать будем? Платье не удержится, придется на шее ленточкой завязывать, чтобы не потеряла.
— Вот видишь, как ты заботишься обо мне, даже о платье свадебном подумал — Диана ещё сильнее прижалась к Алексею — ты подобрал на остановке чужую девчонку, чтобы не случилось чего. Привёз домой, кормил, терпел мою лень и неумелость, даже к маме поехал, чтобы защитить меня. А тот, который родной, даже посмотреть не захотел на меня ни разу за восемнадцать лет.
— Но…
Это Алексей просто так сказал, потому что растерялся, не каждый день ему предлагают отцом стать.
— Никаких но — девчонка отпрянула, засмеялась и тут же вытерла слёзы — будешь папой, отказы не принимаются! Если не согласишься, я пожалуюсь бабушке, и она тебя ремнем выпорет.
— Ну, хорошо, я согласен — потрепал он по волосам дочку — иди, помоги бабушке с мамой стол накрыть, а я пойду цветов нарву. С пустыми руками неудобно предложение даме делать.
Диана вприпрыжку побежала домой, а Алексея остановил телефонный звонок от Сашки.
— Лёш, мы тут думаем, в конце лета к тебе ехать, или собраться на море всё таки?!
— Даже не думайте, езжайте к морю, мне не до вас теперь — Леша не стал слушать ответ брата и отключил телефон.
Ну, блин, и вправду не до них ему, впереди женитьба, наверняка дети свои пойдут, хлопоты, заботы. Потом Диана соберётся замуж, придется участвовать в этом деле, не чужая она ему.
Гулира Ханнова