— Зачем ты приехала? — Мать держала дверь ногой, чуть приоткрыв. — Как мне теперь людям в глаза смотреть? Не дочь ты мне. Только-только судачить перестали, мы с отцом в магазин полгода зайти не могли. Зачем ты приехала? Душу из нас вынуть? А?
— Кто там, Галь?
— Дочь твоя старшая приехала.
— Дашка?
Отец дёрнул добротную деревянную дверь так, что зазвенели петли.
Он смотрел на дочь сверху вниз. Надменно, сдвигая свои поседевшие брови так близко, что Дарье стало страшно.
— Куда хочешь иди, не хочу тебя видеть. Эх ты! Ещё и с пузом.
Даша молчала, смотрела из-под густой чёрной чёлки с надеждой. Думала, родители сжалятся и пустят. Идти ей больше было некуда. Её беременную с работы попросили. Платить за угол, который она снимала у женщины, было нечем. Нет денег — нет жилья. Никто в её положение входить не хотел. Испугалась.
Даша спустилась с крылечка, остановилась, схватившись за живот.
— Не разжалобишь,— мать отвернулась.
Отец закрыл дверь в дом.
Даша вся сжалась и плотно прижала к телу руки, чтобы не разрыдаться. Сдержалась. Ребёнок в животе крутился, почувствовав её волнение. Приехала домой, к родным.
Снег заскрипел под сапогами, сочувствуя. Дарья, закрыла за собой калитку и бросила взгляд на окна кухни, где горел свет. Шторы были закрыты.
В местном маленьком магазинчике было тепло. Даша вошла и огляделась. Ничего тут не изменилось. Справа прилавок с основными товарами и продавщица тётя Зина в колпаке, слева две витрины со стеклом и выкрашенный синей краской шкаф с замком.
— Булку хлеба, — Даша отсчитала мелочь и положила в блюдце. Блюдце было другое, не то что летом, с потёртой ягодкой чуть левее центра.
— Явилась — не запылилась.
Даша не подняла головы, а лишь повторила:
— Дайте хлеба.
— Да на. Хотя права я такого, чисто по-человечески, не имею. Но моё дело торговать.
Продавщица подала покупательнице хлеб и собралась что-то сказать ещё, но дверь магазина открылась и вошла молодая пара.
Уезжала Даша из деревни в спешке, с документами и маленькой сумкой, впрочем, с этой же сумкой и вернулась.
Она попыталась спрятать хлеб, но булка была большая, свежая, она словно раздувалась, не вмещаясь в сумку, так и просила, чтобы её съели сейчас же.
Продавщица принялась обсуждать с вошедшей парой последнюю покупательницу, кивая в сторону Дарьи, но она уже не слышала этого, стараясь скорее выскочить на улицу.
Пошёл снег. Ветер стих. Даша откусила от булки кусок и зажмурилась. Хотя бы одной проблемой было меньше. Голод удастся утолить. Она зашла за магазин и оперлась о стену. Так и стояла, откусывая от свежей булки, закрыв глаза. Булка пахла домом, воспоминаниями и счастьем.
— Дарья? — слегка скрипучий голос прозвучал прямо перед ней.
Она открыла глаза.
— Здравствуйте, — Даша опустила руку с хлебом, узнав в женщине бабушку Андрея.
— Ты чего здесь прячешься?
Взгляд пожилой женщины в тулупе и пуховом платке скользнул вниз.
— Идти мне некуда, родители выгнали.
— А там, — кивнула женщина в сторону, — что же не прижилась?
Даша пожала плечами.
— Пойдём, — больше женщина ни о чём не спрашивала. Пошла своей дорогой, опираясь на клюку.
Даша немного постояла, выдохнула и пошла следом. Мыслей в голове толком и не было. Хотелось спать, она так устала сегодня.
Домик на краю села Дарья вспомнила. Они с Андреем всего несколько раз бегали мимо него в поле, к своему секретному месту. Однажды, любимый остановился у калитки и, приподняв руку, крикнул:
— Бабуля, привет, утром зайду.
— Здравствуйте, — кивнула Даша, чтобы не показаться невежей.
Бабушка Андрея всего несколько раз видела Дарью, а запомнила. Да и как не запомнить после того, что случилось. Сейчас Даше так захотелось вернуться в прошлое, сбросить с себя весь этот позор, что ярлыком нанизан был на ней и вновь ощутить на своих губах его губы. Вернуться в юность, беззаботность.
***
Почему одноклассник Колька в девятом обратил на Дашу внимание, она не знала, сколько не пытала, он только пожимал плечами: не красавица, тихоня, даже не отличница. Но ухаживания его приняла, как отказаться, приятно, когда ты кому-то нравишься. А Колька и рад был, таскал портфель спокойной девчонки с синими глазами и длинной косой, провожал до дома. Так и начали они встречаться, просто дружба переросла в серьёзные отношения, как казалось обоим. Уже и о свадьбе стали поговаривать.
Родители молодых поулыбались, но согласились. «Вот пройдёт Николай воинскую службу по призыву, тогда и поговорить можно». Но сами уже в погребах запасы делали.
С Андреем Дарья встретилась нечаянно. И виною был гром среди ясного неба.
Майская жара не давала дышать. Знойная взвесь металась по просёлочной дороге. Дарья возвращалась из города, ездила узнавать о поступлении на день открытых дверей в ВУЗы. Николай с ней не поехал, помогал отцу, потому и не встретил на обратном пути. От остановки до деревни пару километров по просёлочной дороге никуда не сворачивая.
Даша вышла на остановке и пошла не торопясь. В автобусе было душно, жарко. Сейчас хотелось надышаться, пусть и духоты, но свободной.
Туча была за спиной, а впереди только поле сочной травы и спрятавшиеся в ней насекомые. Громыхнуло так, что Дарья испугалась и прикрыла голову руками. Оглянулась. Туча шла быстро, чётко разделяя поле на «до» и «после». Стена дождя быстро приближалась. До ближайшего околка было далеко. Даша растерянно стала крутиться вокруг. Ничего. Куда бежать? Кругом поле. Крупные капли уже начали стучать о сухую дорогу совсем близко. Даша достала из сумки пакет, положила в него босоножки, и растянула его над головой.
Капли приближались. Было слышно, как за спиной идёт сильный дождь. Оборачиваться не хотелось. Тело хотело бежать. Даша прибавила шагу, а потом и вовсе побежала. Стена воды тут же её настигла. А вместе с ней Даша почувствовала на себе чью-то руку.
Она оглянулась. На дороге стоял Уазик, и какой-то молодой человек тянул её к раскрытой двери.
— А я тебе сигналю, сигналю, ты не оборачиваешься, — пытаясь перекричать барабанящий по автомобилю ливень, объяснял молодой парень. — У-у-у, льёт как, испугалась? — Даша сжалась вся, сдвинув плечи как можно ближе.
Парень снял с себя футболку, бросил назад и с заднего сидения взял сумку с сухой одеждой.
— На ветровку, да не бойся ты. Я тоже из Семёновки, не помнишь меня? Коновалова я сын. Андрей, — он обернул её своей ветровкой и прижался так близко, что Даша перестала дышать.
— Сейчас согреешься. У меня где-то ещё куртка была, но грязная.
— С автобуса?
— Ага.
— А я в городе был. Запчасти ездил забирать, ну что дрожишь? — он вновь прижал её к себе плечом. Но уже нежнее, с заботой.
— Как зовут?
— Даша.
— Дарья, значит.
— А что не едем?
— Туча туда пошла, как раз в деревню. Всё время будем ехать под дождём. Скоро пройдёт.
Даша кивнула и то верно подметил. А она. Глупо вышло. Знает же.
Разговорились. Оказалось, что Андрей в прошлом году вернулся из армии, работает с отцом на ферме, матери не стало, когда он в седьмом классе учился. Так и живут вдвоём. Учиться дальше не пошёл, поступить не успел в прошлом году, а теперь уже и не знает. Работа есть, что ещё нужно.
У дома Дарьи остановил и улыбнулся на прощание Андрей и Дарья ему улыбнулась. За этот час они разговорились так, словно знали друг друга вечность и сейчас встретились после долгой разлуки.
С Николаем у Дарьи такой связи не было. Такой теплоты в разговоре и невидимой связи. Волны одной не было. Сухо всё, как та самая дорога «до», по которой шла она, а Андрей «после». Когда её обнимал или целовал Николай, не происходило ровным счётом ничего.
Весь вечер после Даша ходила задумчивая, улыбалась.
Мать улыбку у дочери заметила. Но понять отчего, не смогла. Спрашивала, но кто же ответит, что сердце чаще биться стало. По деревне теперь каждый Уазик взглядом Дарья встречала и провожала. Не он. А увидеть хотелось. Хотелось вновь и вновь испытать то самое чувство радостной тревоги. Николай вечером приходит, а Даша на него смотреть не могла. Набралась смелости и заявила, что пора расстаться.
— Чего? — Николай даже не понял сначала.
— Ты в армию уйдёшь, я учиться уеду. Давай расстанемся друзьями, а вернёшься, если уж судьба сведёт снова, поженимся, — разъяснила она.
— Нет. Не пойдёт так. А кто меня ждать будет?
— Зачем тебе это «ждать»?
— Да я за тобой с девятого класса… а ты!
Даша с Николаем больше разговаривать не стала, ушла в дом. В первый раз она видела его таким разъярённым, злым. А эти глаза. Ей даже стало страшно.
На следующий день в дом к Дарье приехали родители Николая. Скандал случился неслыханный. Мать Николая кричала долго. Обвиняя всех во всём. Дарья спряталась на чердаке сарая, а потом и вовсе огородами сбежала в лес.
Бродила долго, пока не оказалась у просёлочной дороги, ведущей к деревне.
— Дарья, Даша! — услышала она знакомый голос.
Андрей махал ей рукой.
Она замерла на секунду. Потом поняла, что не выдержит больше ни мгновения. Сначала пошла к нему навстречу, а после побежала. Остановилась рядом. И он стоит. Смотрит на неё.
— А я вижу, вроде ты идёшь. Довезти?
— Нет. Дома скандал, я сбежала.
— А чего скандал?
— С Николаем рассталась, ему в армию скоро. А он жди. А я не могу… я… о тебе всё время думаю, понимаешь…
— Понимаю. И я. Вот с того самого дня, как увидел. Не приходил, узнал, что у вас с Колькой свадьба будет.
— Вот и не будет.
Он чуть наклонился и коснулся её губ. Нежно, бережно. И обнял. Они стояли так долго, в этой уверенности, что всё будет хорошо. Дарья вернулась домой только ночью, когда на кухне мать выключила свет.
— Что же дочь наделала! Да как так. Да три года встречались, а ты парню отворот поворот. Разве можно так?
— Я другого люблю. По-настоящему, — громко заявила дочь.
— Чего? — тут и отец вышел из комнаты. — Я сейчас ремень сниму с гвоздя и как дам тебе любовь, мало не покажется. Теперь до экзаменов дома будешь сидеть.
Удержать Дарью дома у родителей не получилось. Встречалась она с Андреем урывками, используя каждый удобный момент. Договаривались заранее. В околках было одно место, где их не было видно с дороги. Прятала потом Дарья стыдливо лицо с опухшими губами от матери.
Но однажды всё закончилось, кто-то из деревенских увидел их идущих рядом по просёлочной дороге и сообщил Николаю.
Андрей стоял на пригорке, прямо над речной кручей, и сняв кепку, смотрел как приближается с того берега паром. На пароме возвращался с соседнего села отец.
Николай — высокий, крепкий разговаривать с Андреем не стал, за него разговор начал кулак, стальной, сильный. Андрей в первый раз увернулся. Ростом они были одинаковы, но в весовой категории Андрей явно проигрывал. Удары сыпались один за другим. С парома драку было хорошо видно. Две старушки принялись охать, отец Андрея торопил паромщика, а остальные просто наблюдали.
Оступился Андрей сам, все это видели. Покачнулся, отступил, чтобы не потерять равновесие, а там пустота. Отец его только и успел ахнуть. Скинул обувь и прыгнул в воду.
— Дашка, Дашка, бежим к реке, там у парома Колька твой с Андрюхой Коноваловым подрался. И Андрей с обрыва упал. Говорят не жилец, — запыхавшаяся Оля всё продолжала и продолжала призывно махать рукой.
Даша бросила лейку, которой поливала перед домом клумбу, и побежала за одноклассницей. Народу на берегу собралось немало.
— Да послали за скорой уже, — слышалось издалека.
— Что тут посылать, если весь переломался. Надо участкового. Николая посадят, поди.
Когда Дарья почти была на месте. Уазик уже рванул вперёд. Отец сам повёз его в больницу.
Даша почувствовала, как ноги становятся тяжёлыми, ступать стало невозможно. В глазах потемнело. Она села там, где стояла, прямо на траву.
— Что? Доигралась в любовь? Одного не стало, а моего теперь посадят! — мать Николая, нависая над Дарьей, растирала по лицу слёзы.
— Нет-нет, — только и отмахивал Даша.
Она вернулась домой и бросилась на кровать.
— Ты чего же натворила? — мать заскочила в дом и тут же оказалась перед дочерью. — Да как ты могла? Как? Что же теперь будет? — мать выскочила на улицу и куда-то быстро ушла.
Даша долго не думала. Взяла свою сумку, сложила кое-какие вещи, документы, взяла немного денег и вышла в огород. Через час она уже ехала в автобусе, направляющемся в город.
***
В небольшой дом на краю деревни Дарья с бабушкой зашли, когда уже начало темнеть. Только что выпавшим снегом начала играть метель, заметая очищенную дорожку.
— Ноги ныть начали, к непогоде всё, — пожилая женщина села на лавку у двери, повесила на гвоздь клюку и принялась снимать валенки.
— Я помогу, — предложила Дарья и попыталась нагнуться.
— Не надо. А то я лениться начну и слягу. Мне двигаться нужно.
— Срок то у тебя какой?
— В феврале рожать.
— Скоро, значит.
— Андрюшкин? — прямо спросила бабушка и посмотрела ей в глаза. Дарья глаз не отвела, ответила:
— Да.
— Точно?
— Я не сомневаюсь.
— Ну ладно, тогда. На печке тебе место сегодня устроим, а завтра посмотрим, что сделать.
Дом был маленький, состоящий из двух комнат и небольшого закутка за печкой. Запах этого дома был Дарье знаком. Несколько раз в платочке Андрей приносил ей пироги. Бабушкины.
Дарья долго ворочалась, пока к ней на печку не запрыгнул кот. Он лёг рядом с животом, вытянувшись колбаской. Дарья хотела двинуться, но кот не дал, пришлось закрыть глаза и уснуть.
В трубе рядом выла «ночная хозяйка», гоняла по двору солому, перекладывала снег, наводила генеральную уборку. К утру всё стихло.
Проснулась Дарья от запаха дрожжевого теста.
— С вареньем или с капустой пирожки будешь?
— С вареньем, — спускаясь с печи, придерживаясь за живот, сказала Даша.
— Андрей не говорил, как вас зовут, всё бабуля, да бабуля.
— Мария я, Даша. Баба Маша. Маша да Даша, — рассмеялась она, выглянув с кухни.
— У-у, я так понимаю скоро рожать, неделька осталась.
— Почему? Четыре.
— Нет. Раньше срока девка захочет, не сидится ей.
— Почему девочка, — опять не удержалась Дарья.
— Сердце мне подсказывает. Родишь сама или в больницу поедешь?
— Если нужно, я уйду сама, — Даша опустила взгляд.
— Ты чего, девочка, тебя же никто не гонит. Опыт у меня просто. Я же старая уже, сразу вижу, когда ребёночек должен родиться. Ни одни роды приняла, опытная.
— Останусь, если разрешите. Сил уже нет никуда ехать или идти.
— Давай, позавтракаем, и пирожки делать будем, садись.
Через неделю, как и сказала баба Маша, у Дарьи начались схватки. Рано утром отошли воды, а к полудню родилась девочка.
— Спасибо, Даша, — укутывая новорожденную, с улыбкой произнесла бабушка.
— За что? — спросила новоиспечённая мать.
— За правду. Андрюшина девочка. Я его принимала, когда родился, как сейчас помню. И пальчик этот на левой ножке короткий среди миллиона узнаю. Он тоже рад будет.
— Кто он?
— Кто-кто. Андрей.
— В смысле? — Даша даже привстала на локтях с постели.
— В прямом. Завтра схожу, скажу ему.
— Жив? Он жив? — слёзы сами покатились по её лицу. Даша не могла сдержать их, готовая всхлипывать.
— Ты не знала? Девочка моя. Как же так? Жив он, ноги отнялись, а так жив, — обняла её бабушка.
— Мне к нему надо, баба Маша, не смогу лежать, зная, что он рядом. Здесь он в деревне?
— В деревне, конечно. Дома.
— Дочку пожалей. Ей сейчас ты и покой нужен. Молоко пропадёт, что будем делать?
— Да-да.
— Тебе выспаться нужно. День точно никуда не пущу. Фельдшера сегодня нужно пригласить ещё. Лежи. Теперь ты знаешь, что он живой, никуда не убежит уже, — рассмеялась бабушка.
Даша часто-часто задышала от накопившихся эмоций. Но остановить слёзы не могла.
На третий день потеплело. Бабушка ушла, а потом вернулась с отцом Андрея.
— Вот. Смотри. Катерина Андреевна, звучит?
Отец на Дарью не взглянул. Посмотрел на девочку и оттаял, улыбнулся.
— На Андрея записали? — спросил он.
— Конечно. Пальчик смотри, — бабушка с гордостью развернула пелёнку и продемонстрировала мизинец на малюсенькой левой ножке.
— Спасибо, Даша. За внучку спасибо. Андрею я не говорил ещё. Поедем?
— Да. Я готова.
— Да. Даша, родители твои от фельдшера узнали, что ты родила, у меня живёшь, спрашивали когда можно прийти, — сообщила баба Маша.
— Потом. Сейчас не до них. Сейчас Андрюша и Катя.
У крыльца Дарья несколько раз останавливалась, уже прибывало молоко, вызывая озноб, такое новое и одновременно нужное чувство.
Отец Андрея вошёл в дом первый, разулся, взял внучку на руки и кивнул в сторону комнаты.
Даша ступала медленно, ноги слушались плохо. Она увидела его, лежащего на кровати у окна и рассматривающего что-то в журнале о технике.
— Андрюша, — протянула она к нему руки.
И он к ней. Не ожидал, улыбнулся. Даша уткнулась в его грудь и разревелась.
— Ну что, папаша, принимай дочку.
— Что? Какую дочку?
— Твоя, — гордо протянул сыну, не спуская с рук, свёрток отец.
— Катюша, нравится имя? Катерина Андреевна?
— Коновалова Екатерина Андреевна. Звучит!
— Не кричите, посмотри на дочь и я заберу её на кухню. Думаю, вам есть о чём поговорить.
Баба Маша с отцом и внучкой вышли на кухню. А Даша легла рядом с Андреем, положив голову ему на плечо и спокойно выдохнула.
— Не знала я, Андрей, что ты живой. Не знала. Но теперь никуда отсюда не уйду, даже если гнать будешь.
— Не буду. Я сегодня вдвойне счастливее, любимая рядом и дочь.
Спасибо.
Наталья Сысойкина