Своих родителей Надя перестала понимать, когда ей было лет восемь. Они жили странно, не так, как другие люди по соседству, и не так, как хотела бы жить Надя.
Их населенный пункт числился поселком, но был по сути селом, и не слишком процветающим. Кое-как работали пара ферм (остатки советской роскоши, разошедшиеся частникам в ходе приватизации), небольшое объединение пахало землю и выращивало овощи, и еще маленький консервный заводик работал.
Работы на всех не хватало, мужчины в селе все больше по вахтам ездили, а женщины уж на месте устраивались – кто на завод, кто на ферму, кто еще куда. Но в Надиной семье было не так.
Отец работал – на заводе слесарем-ремонтником. Надя еще в школу не пошла, как поняла, что особым умом он не отличается, хотя руками работать умеет, и в труде добросовестен. На заводе он с готовностью выполнял распоряжения мастера участка, а дома – матери.
Мать не работала вовсе. Надя не просто сама такого не помнила – соседки не скрывали факта. И мать не скрывала. У нее на все один ответ был: «Я рождена для любви, а не для работы!» Такая вот Афродита деревенская.
Притом любовным томлением сходство с Афродитой исчерпывалось – мать была тощая и с личиком лошадиным. Но никакие мелочи вроде объективной реальности поколебать ее самооценку были не в силах.
В понятие «работа» включалась и работа по дому – вечно у них был шурум-бурум, посуда не мыта, обед не готов, везде грязного белья кучи. Про кур, поросенка и гектар огорода и говорить не приходилось – так, пара грядочек под домом. Нет, не сказать, что мать никогда и ничего по хозяйству не делала – делала, но исключительно так, чтобы не перетрудиться. Себя любить надо, это тоже часть предназначения.
Для села такая позиция – однозначный нелицеприятный диагноз. Но верно и другое: силен еще в народе нашем культ «блаженных»! Если с головой не дружит – жалеть и беречь такого человека надо, невиноватый он! Никогда и ни в чем.
Так и к Надиной матери соседки относились. Пальцами у виска крутили вслед, но не ругали, не совестили и даже жалели, ибо жило семейство, мягко говоря, небогато. А с чего бы богатеть? Ведь любовь – она последствия имеет! И к той поре, как Наде в школу идти, у нее уже были младшая сестра и два младших братика!
Почему всему этому потакал отец – Надя так никогда и не поняла. Возможно, потому, что и сам умом не отличался. Она же с раннего детства много времени проводила у тети Наташи, сестры матери. Та работала почтальоном, имела семью, держала хозяйство, и была совершенно нормальной и даже неглупой. Старшую племянницу она жалела, а странной сестры стыдилась.
***
В школе поначалу было непросто. Бывало, что Надя приходила на уроки причесанная кое-как, в нестиранной или порванной одежке (ну некогда было маме постирать, погладить, починить, устала она, а тут еще младшенькие ведь!), ей никто не помогал делать поделки и даже дневник не подписывал. У нее постоянно были мятые и грязные тетради, ибо братикам было не объяснить, они ничего не понимали, а следить за ними никто особо не следил.
Но все равно в школе Наде нравилось! И отношение к ней там тоже быстро стало меняться к лучшему, ибо эта невзрачная, словно вечно чем-то напуганная, девочка внезапно оказалась лучшей ученицей в классе!
Наде нравилось учиться! Ей нравились книги, она очень быстро научилась читать и стала завсегдатаем школьной библиотеки. Почерк у нее был так себе, но правила грамматики вмиг застревали в подкорке. А лучше всего ей давалась математика, и нравилась больше всего тоже она.
Учителя на публику это не выносили, но в сельской школе все обо всем знают. И коллектив был в курсе, что получил на свою голову проблему: многодетную семью, в которой не все ладно. А точнее, все неладно. Ибо Надя оказалась единственной здоровой из всех многочисленных детей вдохновенных любовью родителей. Вторая девочка еще в школу пойти не успела, как все уже знали, что не быть ей умненькой – в медицинском смысле. И мальчикам тоже, причем в большей степени.
А деревенская Афродита тем временем еще двоих родила. А потом и седьмого.
Когда Надя из младшей школы перешла в среднюю, она почувствовала себя вполне человеком. Новые учителя как-то больше обращали внимание на точность ответов, оригинальность решений и грамотность изложения, чем на красоту почерка и безупречную неизмятость тетрадей. А стирать одежду и пришивать пуговицы она уже умела сама. Да и тетя Наташа продолжала помогать, хоть у нее и свои дети были.
Надя стала держаться ровнее, разговаривать громче и увереннее. Оказалось, что она хоть и не красавица, но вполне себе симпатична. У нее появились друзья. С ее мнением считались.
Что было хорошо – мать нечасто требовала от старшей дочери помощи. Не то полагала себя слишком совершенной, чтобы в этом нуждаться, не то какие другие планы имела.
Надю это более-менее устраивало. Бывало, она отчаянно хваталась за домашние дела – когда в кучах игрушек и детских одежек уже и саму себя потерять было можно. Но запал быстро проходил ввиду очевидной неисполнимости задачи наведения в этом доме хоть видимости благополучия. И она сбегала к тете Наташе.
***
Младшая сестра Тоня кое-как училась в школе. Ее не обижали – по той же причине, по какой не осуждали ее мать. Мальчиков всех пятерых одного за другим пришлось отдать в специальное заведение, благо было такое в районе – врачи признали это лучшим вариантом. Родители не возражали – Надя подозревала, что они думают обзавестись еще восьмым, девятым и еще так далее ребенком. Но что-то не складывалось, хоть тут повезло.
На Надин выпускной мать явилась в мини ярко-малинового цвета и сияла, как медный таз. Самой Наде платье помогла купить тетя Наташа.
Наде торжественно вручили золотую медаль, и мать пыжилась, словно имела к этому какое-то отношение. А вредная историчка, вечно заставлявшая Надю на уроке не повторять учебник, а высказывать собственное мнение о людях и событиях, сказала ей прямо:
– Молодец! А теперь ноги в руки и брысь отсюда! В район, область, Москву – куда хочешь. Чтобы духу твоего здесь более не было! Если ты застрянешь в своем домашнем болоте, я сочту это личным оскорблением! – и за ее очками пряталось глубокое удовлетворение результатами проделанной работы.
Но Надя не застряла. Она поступила в политехнический институт в область. На бюджет – запросто. И с удивительным чувством свободы съехала из родительского дома в общежитие.
***
Институтские годы были прекрасны! Домой Надя наезжала только летом. Она получала стипендию, подрабатывала при каждой возможности, экономила на всем – но оставалась в городе. Тетя Наташа не забывала, изредка подкидывала тысячу-другую, но Надя старалась брать у нее как можно меньше и вообще помалкивать о материальных трудностях. Тетя и так для нее много сделала, а ведь ей надо было и о родных детях думать!
Учеба шла хорошо и радостно, и к третьему курсу Надя утвердилась в звании лучшей студентки своего потока. Тогда же у нее появилась и личная жизнь, и тоже более чем успешная – Семен был непробиваемым отличником, обаятельнейшим парнем, из приличной семьи и с неплохими видами на будущую работу. Он был старше на один курс и два года, и на него имели виды едва ли не все девчата факультета. А повезло Наде.
И все рухнуло самым неожиданным образом – от того, что должно было стать высшим достижением, апогеем ее успеха! Со свойственной ему серьезностью Семен заговорил о свадьбе, намерении познакомиться с ее родными и сделать официальное предложение. А еще он заикнулся о своем желании иметь большую семью…
***
Вот как? Как она должна была знакомить его со своей мамой, созданной для любви, в первую очередь к себе? Как ей было вводить его в свой дом, где мать примеряет очередное мини в 45 лет среди разбросанных вещей и недоеденных кусков, а младшие братья общаются мычанием?
Она может сто раз достичь успеха в учебе или работе, а биологию не изменишь – она порождение всего этого! Какие у нее могут быть дети? О какой большой семье может идти речь с такой родословной?
Семен-то, понятное дело, представляет такую семью, как у него самого. Их тоже четверо детей, у него есть старший брат и две младшие сестры. Но мама у Семена окулист в поликлинике и большой любитель домашней кулинарии, отец – ведущий хирург, старший брат программист, одна из сестер поступила на журналистику, а вторая в 16 лет пишет песни и выступает с любительскими концертами. Что будет с ним, когда он поймет, что представляет собой ее большая семья?
Но Семен настаивал, а врать ему не позволяла любовь. Понимая, что разговор может быть последним, Надя взяла и рассказала ему правду. Всю как есть.
***
Переварил услышанное Семен не без труда, это было очевидно. Но все-таки насколько же неправы те, кто считает, что современные молодые мужчины напрочь лишены чувства ответственности и думают только о себе!
– Что ж, не всем везет с родителями и родней! Но я намерен жениться не на родословной, а на тебе, я ж не барин-боярин! Что до прочего – ну, сходим в генетическую консультацию, поспрашиваем. В конце концов, большая семья у меня уже как бы есть – родительская. А вот жены мне точно не хватает!
Надя уговорила его все же не ехать в гости к ее родне. Сама поехала, сообщила, что замуж выходит – ну, приличия требуют хоть это сделать. Ну и получила.
– Это хорошо, что замуж, лишь бы муж богатый был. Состаримся мы с папой, тебе легче будет за братиками смотреть, – радостно заявила мать. И очень удивилась, когда Надя заявила, что о своих детях думает: а братики как же?
Никогда Надя не высказывала родителям своего возмущения, но тут прорвало:
– Знаете что? Из-за того, что некоторые тут созданы для любви, а не для работы, особенно мозгами, я не намерена свою жизнь гробить! Чем ты думала, мама, когда после того, как Тоне диагноз нехороший поставили, еще рожала?
– Имей совесть! Деток любых любить надо и принимать! – назидательно заявила маманя.
– Не забудь еще сообщить, что их Бог дает! Типа я не знаю, какую часть нашего семейного бюджета составляют выплаты на детей-инвалидов! Родила? Поздравляю! Вот люби их и принимай! А я не собираюсь! Я выхожу замуж и буду заниматься своим домом и своими детьми! – и Надя покинула отчий кров под вопли насчет подачи на алименты.
На свадьбе ее семью представляла тетя Наташа с мужем и детьми, и они родне Семена очень понравились. А почему нет? Может, и не слишком ученые, но честные, работящие и здравомыслящие!
***
В генетическую консультацию Надя шла с холодными от страха руками и противным комом в животе. А вышла оттуда почти что окрыленной.
– Ну и ничего критического! – сказал пожилой врач. До того он долго расспрашивал ее и даже делал какие-то официальные запросы насчет истории заболеваний ее братьев.
– Голова, как известно, дело темное. Проблему вроде той, что у вас в семье имеется, далеко не только наследственность вызвать может, и похоже, что у вас как раз не в генетике дело. Просто посоветую вам, девушка, очень точно выполнять указания вашего врача и обязательно все возможные обследования пройти, как мамой решите стать. Ну там режим, питание, витамины, нагрузки… От греха.
Вскоре этот день настал – надо было готовиться быть мамой. Добросовестно выполняя рекомендацию доброго генетического консультанта, Надя поспешила по врачам, и тут-то и возник самый главный сюрприз:
– Вот не знаю, поздравлять или сочувствовать… Тройня! – нерешительно констатировала милая женщина, делавшая ей УЗИ.
***
О да, тройня – это подлинный экстрим! Но прошло уже три года, и большая счастливая семья у Нади с Семеном таки есть – за один заход. Родились две девочки и мальчик – Вика, Валя и Степан. Они уже ходят в садик, и воспитательница не нарадуется – очень смышленые и послушные детки!
А что с алиментами? Да пока не подавал никто. А так Семен сразу сказал:
– Пусть подают! Могу догадаться, сколько примерно присудят. Заплатим. А остальное не наше дело!
Тетя Наташа рассказывает, когда в гости приезжает, что в поселке некоторые считают Надю бессердечной – бросила блаженную маманю и больных братьев. Но сама тетя уверена, что люди разумные не должны расплачиваться за тех, кто с головой не дружит.
Автор: Мария Гончарова