— Тебе не кажется это странным? И чуточку несправедливым? Что Светлана Федоровна по Ниццам разъезжает на спорткарах, а мы полуфабрикаты жуем, чтобы на ипотеку накопить? Прошу заметить, не на пентхаус в Ницце, а на кредит, блин, копим.
— Родители ничего не должны детям.
— Ксюша, а что это? Что? Мне послышалось? Или это радио вещает? – он прислушался, — Ой, это ты сказала, а то мне уж померещилось, что теща здесь. Ее убеждения.
— Не ломай ты эту комедию. Родители ничего не должны детям.
— Но в адекватных семьях родители помогают…
— В адекватных – это каких? – вскинула брови они.
“Как твоя? В которой, кто не спился, того посадили?” – подумала Ксюша.
На почве того, что в их аварийном доме, где аренда стоила запредельно дешево, прорвало трубу среди зимы, и они сидели сейчас без отопления в медленно остывающем помещении, Вова психовал. Видеозаписи из Ниццы, которые теща присылала вагонами, вызывали в нем праведный гнев. Они тут в этой развалюшке без отопления сидят, пока теща виллы покупает!
— Адекватные? Как моя семья.
— И много они тебе напомогались? Кто? Соня, которая шестого родила и сбежала с каким-то капитаном дальнего плавания?
— Он моряк, но не дальнего плавания.
— Дети раскиданы по отцам и по интернатам. Супер.
— Это частность.
— Или Вадик, который мотает срок за грабеж?
— Ок, у меня не образцово-показательные родственники. Но если бы они были благополучнее, они бы нам…
— “Если бы, если бы, если бы”. Я так часто это слышу! История не знает сослагательного наклонения.
Ощутимо похолодало.
Отопление до сих пор не починили. Обогреватели грели на полную катушку, а плита не выключалась, чтобы дома было теплее.
— Смотри, что это тут у нас… — Вова вцепился в планшет, — Светлана Федоровна на фоне Средиземного моря. Смотри, Светлана Федоровна на фоне яхты какого-то своего “приятеля”. Тут Светлана Федоровна едет в Париж, чтобы сфоткаться с круассаном на фоне Эйфелевой башни, — Вова отложил планшет, — Смотри, а тут у нас что? Столбик термометра упал до 0.
— Не до 0, а до +8. Обогревателями мы пока что спасаемся, а ты утрируешь, чтобы я попросила у мамы денег.
— Я предсказываю будущее, что с нами в этой холодине будет через неделю.
— Вова, да починят это отопление сегодня уже! Моя мама купается в роскоши благодаря своим стараниям.
— Стараниями своего последнего мужа она купается в роскоши.
— Не завидуй.
— Ксюша, это не зависть. Это здоровое непонимание того, как можно, имея квартиры в центре Питера, Ницце и Лондоне, зажать для своей дочки какую-то однушку в Подмосковье.
— Она свое счастье сама построила. Все совершеннолетние люди строят его сами. Мне мама никогда не обещала, что будет меня содержать. Хоть какие у нее там возможности и дома, но это ее дома, ее деньги, ее богатство, а не мои. На свое я сама заработаю.
— Лет через пятьсот…
Отопление им дали к двенадцати. Вова ложился позже Ксюши, потому он отключал все обогреватели. Отключал и сетовал на жадную тещу.
Светлана Федоровна их своими визитами не баловала. Ей и без того есть чем заняться. У нее-то и средства на это есть. Когда Вова женился, то посчитал, что ему досталась идеальная теща: живет заграницей, прилетает реже, чем проходит Чемпионат мира по футболу, и не указывает дочери на недостатки зятя. Но потом праздная жизнь Светланы Федоровны начала действовать на нервы, и ее благополучие злило Вову даже с другого континента.
Наверное, тут сказывается то, что, пока ты юн и полон надежды на свое собственное благополучие, то и чужой праздник жизни не мешает и не вредит. Но, когда надежды на успех тают…
— Твоя мама виллы покупает, а мы тут во всем себе отказываем! – упрекнул жену Вова на седьмой год их брака, когда понял, что накопления растут не так стремительно, как хотелось бы. Иногда он подкидывал деньги своим родным, но это капля в море. Эти суммы бы им с Ксюшей погоды не сделали.
— Найдем жилье побюджетнее, чтобы больше откладывать…
В жилье “побюджетнее” они сейчас и тряслись за отопление. Что не радовало Вову. К тому же, Ксюша еще днем завела свою шарманку про “субботник”, и он совсем скис. “Субботником” она называла день, когда они проведывали ее бабушку. Обычно раз в неделю. Бывало реже, бывало и чаще.
— Коль родители ничего не должны детям, то тогда дети должны родителям? Почему Светлана Федоровна не помогает своей маме? – бухтел Вова, влезая в переполненную маршрутку.
— Мама заграницей, а я тут. Конечно, это моя обязанность.
— Что у тебя в семье есть, кроме обязанностей? Какие-то привилегии предполагаются?
В маршрутке путешествовать то еще удовольствие. Вова бы и от новой машины не отказался, уж ради бабушки, чтобы к ней кататься. Но новую машину ему никто не предлагал, как и новую квартиру.
— Детки! Я заждалась! – бабушка Ксюши, Ирина, еще вполне деятельная бабулька.
— Коржики? – спросила Ксюша. Бабушка никогда не встретит их с пустым столом, обязательно всего наготовит.
— Коржики. Как Вовочка любит.
Вовочка-Вовочка.
День пролетал незаметно, когда они намывали потолки, смахивая с них паутину, и вычищали плитку в уборной. У бабушки уже и руки-то не поднимаются, чтобы достать до потолка или верхнего края плитки.
— С собой положить? – она держала наготове пакет с пирожками.
— Нет, ба, у нас всего наготовлено…
Ничего не наготовлено. Но забирать у бабушки еду… Ксюша, разумеется, не хотела быть нахлебницей, и они с Вовой все привозили в бездонных авоськах – и муку, и крупы, и фрукты. Все для бабушки. Чтобы уж она им готовила не из своих продуктов.
— Чего-сь наготовлено… Почитай, весь день у меня отпахали. Когда ж успели наготовить-то? Ксюша, бери коржики и пирожки! Хоть перекусите, как доберетесь, а то приедете, а там шаром покати.
Ксюша, ради приличия, взяла два пирожка с капустой.
Вова всю дорогу причитал:
— Наши же продукты…
— Но они для бабушки…
— Я и не отнимаю у нее ничего, но уж можно взять еду, если тебе так настойчиво предлагают, особенно, когда ты знаешь, что все это компенсируешь продуктами. Когда нам варить, если время уже позднее?
— Поужинаем пирожками и пюрешкой.
— Растворимой? Нет, увольте.
— Вова, а кофе попить ты не желаешь?
— Такой же растворимый? Нет.
— Нормальный… Я бы даже сказала, профессиональный кофе. Как в лучших домах Парижа и Лондона.
— Угу, растворимый кофе на ужин. И погрызть сухарики на закуску. Спасибо, любимая. Но из-за твоей семьи мы нищенствуем.
— Они-то тут причем?
“Мужчина должен заработать для семьи” – возмутилась Ксюша про себя.
Бабушка была… заботливой. Ее дом – это как последний оплот для Ксюши. Что бы ни случилось, а бабушка всегда примет.
Когда бабушку провожали в последний путь, Ксюша забывала дышать.
— Ты еще хотел у нее продукты забрать…
— Ничего я не забирал у пенсионерки, и не хотел! Я сказал, что не надо отказываться от угощения, когда у самих дома шаром покати. Но я твою бабушку не обделял.
На 9-й день прилетела и Светлана Федоровна.
— Ксюшенька, прости, я бы приехала раньше, но в Париже начался показ мод, сама понимаешь, я не могла сорваться оттуда. Мамулечку мою жаль. Но она прожила долгую жизнь, оставила после себя дочку… внучку… Я думаю, ей хорошо на небесах. Она верила в небеса. Сейчас она наблюдает оттуда за нами, и страшно гордится тем, какая у нее замечательная внучка. Ксюшенька, то, как все было организовано – это полностью твоя заслуга, дорогая.
— Справим поминки здесь?
— Нет, никаких домашних банкетов!
В “Белом медведе” Светлана Федоровна всем щедро наливала за свой счет. Приглашенные были в экстазе. Только Вова сидел в стороне и жевал рукколу с пугающим видом.
— Вова, а что вы не угощаетесь? – спросила Светлана Федоровна.
— Не хочу есть. Это поминки. А вы из них концерт устроили.
— Я хочу почтить память мамы…
— Что же еще…
— Что за тон? Я твоя теща, ты обязан меня уважать. Сегодня я останусь у вас, в этом захолустье кошмарные гостиницы, так что я побуду у вас. Будь со мной полюбезнее.
— Как у нас оставаться, так вы моя теща. Как помочь Ксюше с жильем, так вы никто, — сказал Вова.
Он подпил. И эти упреки полились как-то сами…
— Конечно! Ксюша тоже может гостить в моих домах, но она не должна мне их покупать. Как и я – ей. Стыдно такое говорить! Стыдно такое слышать от самостоятельного мужчины, Владимир. Ты мужчина. Ты и обеспечишь мою дочь жильем, или ты ей подружка?
Вова с тех поминок тещу ни о чем не спрашивал. Ну ее. Уехала бы – и спасибо. Помощи от нее не дождешься, так еще и нагрубит… Светлана Федоровна отбыла в Ниццу. Ее там пляжи заждались.
Вова и Ксюша поковали свои пожитки.
— Хорошо, что бабушка оставила тебе дом! – Вова осекся под неодобрительным взглядом Ксюши, — Плохо, конечно, что ее нет. Но надо видеть и что-то радостное. У нас теперь есть дом. Без помощи твоей мамаши.
А через день Ксюша уже разбирала коробки.
— Ксюша, это что? Ты все без коробок понесешь? Так выдохнешься быстро.
— Вова… Тут… Не спрашивай.
— Ксюша, я спрошу! Что за представление с разобранными коробками? У нас на завтра уже Газель заказана. Когда мы это все упаковывать будем? Что за фокусы?
— Это… не мой дом.
— Ксюша, не говори мне, что…
— Да, я посовещалась с мамой. Перепрыгивать через поколение – это неправильно!
— Но бабушка сама так составила завещание! Ты с ней нянькалась, а не Светлана Федоровна. Ты заслужила!
— Да, но… прыгать через поколение нельзя. Мама дочь моей бабушки. Она и унаследует дом. Это правильнее… Я не должна получать наследство вперед мамы! От бабушки – к маме, от мамы – ко мне… Потом у меня тоже будут особняки и виллы.
— Если она все это не разбазарит…
— Не надо считать деньги моей мамы!
— Какая же ты…
Вова съехал от Ксюши. Светлана Федоровна продала домик своей мамы и купила себе лодочку для отдыха на Гавайях. Ксюша смотрит на эту лодочку в соцсетях.